Наш госпиталь на берегу реки,
А на другом, на скошенном лугу,
Стоят, как танки, рыжие стожки,
На те стога смотреть я не могу.

Я месяц не писал душе родной,
Но вот собрался с духом в этот раз,
Как рассказать, что я почти седой,
И буквы видит только левый глаз.

«Ну здравствуй, мама», – ручку теребя,
Ищу слова без мыслей о войне, –
«Я получил посылку от тебя,
А в ней носки, что ты связала мне.

Не беспокойся, милая, ничуть,
В палате нашей чисто и тепло.
Бывает только, не могу заснуть,
Тогда пишу стихи всему назло.

Когда домой? Как сразу, так домой.
Скажи мне лучше: «Сердце, как твоё»?
Вернусь – по-царски заживём с тобой,
Не зря же Бог продлил мне бытиё».

На этой строчке вспомнится мне вдруг
Бой за «опорник». Веер из огня.
И долго-долго падающий друг,
Цепляющийся взглядом за меня.

«Ты знаешь, мама, я живу мечтой.
Закончатся осенние дожди,
Тогда мы и увидимся с тобой.
Ты только жди меня, как снега жди.

Как я скучаю, знает только Бог.
Порой язык немеет от тоски».
Смотрю на простынь белую без ног,
А сам пишу: «Спасибо за носки».

Александр Макаров.